Был хороший августовский день. Солнце грело по-летнему, голубое небо ласково манило в даль, но в воздухе уже висело предчувствие осени. В зеленой листве задумчивых лесов уже золотились отжившие листки, а потемневшие поля глядели тоскливо и печально. Предчувствие неизбежной тяжелой осени залегало и в нас самих. Нетрудно было предвидеть, что развязка была уже близка. Должен же был когда-нибудь ударить гром и брызнуть дождь, чтобы освежить душную атмосферу! Перед грозой, когда на небе появляются темные, свинцовые тучи, бывает душно, а нравственная духота уже сидела в нас. Она сказывалась во всем: в наших движениях, улыбках, речах. Я ехал в легком шарабане. Возле меня сидела Наденька, дочь мирового. Впереди и сзади нас двигались экипажи всех родов, времен и калибров. Украшением кавалькады была Оленька. Сидя на вороном коне, подаренном ей графом, одетая в черную амазонку, она уже не походила на ту девушку в красном, которая несколько месяцев назад встретилась нам в лесу. Теперь в ее фигуре было что-то величественное. Каждый взмах хлыстом, каждая улыбка - все было рассчитано на аристократизм. Она бравировала своим положением, словно ей было неизвестно, что она уже надоела графу и что последний каждую минуту ждал случая, чтобы отвязаться от нее.