Помню застигнувшую нас в дороге грозу. Я сидел с матерью в деревянном сарае под соломенной крышей. В открытых воротах зигзагами полыхала молния. Торопливо крестилась мать, крепко прижимая меня к груди. Я прислушивался к шуму дождя, к тяжким раскатам грома, к раздиравшему слух треску ударов, к беспокойному шуршанию мышей в соломе. Поднявшись, мы увидели в воротах алмазную сетку дождя, а сквозь прозрачные капли уже сияло, переливаясь лучами, радостное летнее солнце. Отец запряг лоснившихся от дождя, напуганных грозой лошадей, нетерпеливо и беспокойно переступавших ногами, и мы двинулись в путь. Еще веселей показалась обсаженная березами, омытая дождем дорога. Многоцветная радуга висела над лугом, яркое солнце переливалось на спинах бодро бежавших лошадей. Я сидел рядом с отцом, глядя на блестевшую лужами, извивающуюся впереди дорогу. Смотрел на уходившую, освещенную солнцем и все еще грозную тучу, на столб белого дыма, поднимавшегося в далеке над зажженным грозою сараем.