В детстве, по словам моих учителей, я только и делала, что подводила Родину. Писала крамольные сочинения, где ссылалась не на классиков, а на маму с папой. На выпускном экзамене в музыкальной школе я оттарабанила Глиэра в другой тональности, нагло досочинила финал и завершила изящным джазовым аккордом. На пионерском приветствии к какому-то съезду, когда я читала что-то проникновенно-патриотическое, с меня сползла форменная юбка из костюмерной Дворца пионеров, обернутая вокруг меня дважды по причине большого размера. На конкурсе бальных танцев я побила своего партнера (прости, Гарик, прости!!!) за то, что он наступил на мою новую бальную туфельку. Я мотала длинной челкой и переводила без словаря песни Битлов. Вместо книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир". А когда я стала достаточно опытным толмачом, когда я в очередной раз выехала в Великобританию на очень серьезную встречу, и там был званый обед, где рассаживали по протоколу, член Британского парламента, лорд, сидящий рядом со мной, вдруг шкодливо потрогал меня за коленку. И я стала дико хохотать. Я хохотала, укладывая голову на стол, хватаясь за живот, я хохотала как последний раз в жизни, в очередной раз разочаровав Родину.